Частица тьмы - Терри Тери

— Шэй? Пожалуйста.

И подобно лепесткам цветка, которые открываются навстречу солнцу, я вхожу в мысли Кая.

Я плачу. «Не знаю, смогу ли сделать это. Не знаю, сумею ли забыть обиду и боль».

«Шэй? Я люблю тебя. Всегда любил».

«Этого достаточно?»

«Это все, что у меня есть», — говорит он, и по его щекам тоже текут слезы.

Кай здесь, рядом со мной всем сердцем, всей душой. Наши мысли, наш разум — все слито воедино. А потом и его губы сливаются с моими, а тело прижимается к моему телу, и ответ — да.

Это все, что есть. И этого достаточно.

6

КЕЛЛИ

Расскажу ли когда-нибудь кому-либо о Дженне и Ксандере? Объясню ли все? Не знаю. Как не знаю, действительно ли так уж хорошо знать все — пусть даже Ксандеру это принесло счастье.

И даже если так, поверит ли мне кто-нибудь?

В любом случае я не уверена, что Шэй и другие выжившие обрадуются, узнав, что они являются гибридами и что они наполовину родом с другой планеты, даже если эта планета парная с нашей. Некоторые люди до сих пор с подозрением относятся к тем, кто так сильно отличается от них. Представьте только, что они устроят, если узнают подобное?

Кроме того, даже если Шэй и не говорит этого вслух, я знаю, что она почему-то хочет верить, что Ксандер поступил так, как поступил, чтобы спасти ее. Но мне-то известно, что это неправда.

Ксандер, должно быть, догадался обо всем по моей связи с Дженной — она должна была существовать где-то, но с нашей планеты исчезла. Что, если он станет таким, как Дженна, и его в конце концов уничтожат, как уничтожили ее, и он сбежит в другой мир? Хотя не уверена, что быть рассеянным на атомы входило в его планы.

Поэтому я буду держать при себе то, что показала мне Дженна.

Но немного утешает мысль, что эта Земля, на который мы живем, нашла способ защитить себя от нас; что мы развиваемся по пути, который не позволит нам вызвать еще один Большой взрыв, случайно или намеренно. Надеюсь, те изменения, которые выжившие производят теперь в людях, чтобы сделать их невосприимчивыми, на это не повлияют, хотя я и рада, что у всех нас — у мамы, брата и у меня — иммунитет.

Ну, а пока есть еще кое-что, что я должна сделать. Нам с Дженной надо попрощаться.

Мы с ней ближе, чем я могла бы быть с кем-то еще, я знаю это. Она даже поделилась со мной, кем была до того, как оказалась на Шетлендах. Она была сиротой, переходила из одной приемной семьи в другую. С ней случилось кое-что ужасное, и она сбежала. И ее, как и других сбежавших из дома или приюта детей, собирали последователи Ксандера и отправляли в качестве подопытных на Шетленды.

Мои воспоминания о Шетлендах были скрыты Ксандером и Септой так основательно, что я даже теперь не знаю правды, все туманно и расплывчато, словно это какое-то кино, которое я смотрела, а не то, что произошло со мной.

Но я знаю, что была там с Дженной, что именно там мы и встретились. Мы разговаривали и лежали в обнимку по ночам, чтобы не было так страшно. Уже тогда нам казалось, будто мы давным-давно знаем друг друга, и теперь я отчасти понимаю, почему. Когда Дженна соединилась со мной, то находилась вне времени, поэтому она как будто всегда была в моей жизни.

Ксандер был так уверен, что я стану выжившей, как и он. Он убедил меня тайком уйти и встретиться с ним в то утро, когда я пропала в Киллине; потом уверил, что мама сказала, чтобы я поехала с ним. Я начала в этом сомневаться и убежала в лес, когда мы остановились заправиться — тогда-то Шэй и увидела меня. Но они нашли меня на дороге; он знал, где я буду. В конце концов, он же был выжившим.

И меня, как и Дженну, отправили на Шетленды — для экспериментов.

Ксандер был ужасно разочарован, когда оказалось, что я не могу стать выжившей, потому что у меня иммунитет. Но больше всего его разочаровало, что он ошибся. Он переправил меня к Септе, чтобы та влезла ко мне в голову и заставила забыть все это.

Я бы и забыла, если бы не Шэй с Дженной.

Мы с Дженной делили на двоих страх. Ужас. Радость. И Дженна все еще здесь, прямо сейчас, недосягаемая, как всегда.

И все же и во сне, и наяву Дженна согласна: это должно быть так. Мы обе знаем, что пришло время. Так лучше для Дженны, так лучше и для меня. Мы не можем жить нормальной жизнью, пока связаны, сплетены одна с другой так крепко.

«Прощай», — говорит она.

— Прощай, Дженна, — отвечаю я. — Надеюсь, теперь ты будешь счастлива.

Моя половина покидает меня. Такого сильного, пронзительного ощущения пустоты и одиночества я никогда еще не испытывала. Я паникую и хочу вернуть ее.

Но слишком поздно. Она ушла.

Я встаю с постели, отдергиваю занавески. В небе ярко светят звезды. Интересно, Дженна на одной из тех, которые я могу видеть?

И в ночи, и в моем сознании тишина, полная и отчетливая. Шэй научила меня блокировать выживших, как умеет Кай. Теперь, когда и Дженны нет, мой мозг целиком и полностью мой. Впервые за всю мою жизнь никто не может прочесть мои мысли или заставить меня думать то, что им хочется.

Я пока не знаю точно, кто я такая, одна — страница, писать на которой не может никто, кроме меня.

Это пугает. И навевает уныние.

И в то же время это так восхитительно здорово.

СЛОВА БЛАГОДАРНОСТИ

При написании этой трилогии я бесстыдно крала имена у друзей, которых давно знаю или встречала на своем жизненном пути. Спасибо вам за такие имена детей, супругов и/или домашних питомцев:

Эдди Фармер — за Генри, Уилфа, Фрейю, Ангуса и Перси (ее кота);

Джо Вайтон — за другого Генри и Мерлина (ее кота);

Сэлли Пойтон — за Спайка и Беатрис;

Карен Макки — за Иону;

Кэролайн Хорг — за Эзру.

Спасибо моему потрясающему агенту, Кэролайн Шелдон; моим прекрасным редакторам — Меган Ларкин, Эмили Шэррат и Роузи Макинтош — и всем в Orchard Books и детской редакции Hachette. И, наконец, самое большое спасибо Грэму, Бэнроку и «Скуби»: мои вам аплодисменты!